ПОЙМАТЬ РЭКЕТИРА,                                                            или КАК ПРАВИЛЬНО СКУЧАТЬ НА РИВЬЕРЕ

22-15. Сан-Ремо. Улицы пусты. Набережная пуста. Харчевни на замке.

— Что будем делать?

— Давай в Москву позвоним…

— …Пиццу закажем?..

В гостинице мы застали сабантуй английских старушек. Прямо Агата Кристи, отель «Бертрам». Но бисквитов с десятичасовым чаем нам никто не предложил. Потому что в баре уже не было ни того, ни другого. Зато был утренний официант, который решил защитить свое существование на этой зеленой планете — заварил двум взбешенным русским журналисткам черный чай и притащил с ресепшена вазу с печеньем. Спасибо парню.

07-15. На пляж!

Персонаж, который после окончания сезона сможет попасть в 7-15 утра на один из муниципальных пляжей города Сан-Ремо, — отличается умом и сообразительностью. Или этот персонаж родился и вырос в СССР. Ведь что делает советский человек, когда ему нужно попасть на закрытую территорию? Правильно — ищет дыру в заборе. Мы с Маринкой родились и выросли в СССР. Поэтому на пляж, перекрытый немыслимым количеством решеток — видать, наследием старой железной дороги, — в 7-30 утра мы все-таки пробрались. По заброшенным, заросшим мхом и диким кустарником узким дорожкам, идущим между каменными стенами частных владений. По проложенным под старой железной дорогой подземным переходам, о существовании которых теперь помнили только местные собаки. Интересный город, черт побери.

До этой поездки я где-то прочитала, что в Сан-Ремо грязное море. Может, в сезон оно и грязное, хотя и не понятно — с чего бы. Но сейчас мы наблюдали стаи рыб в прозрачнейшей воде. А когда на некотором удалении от берега поворачивали и смотрели в сторону пляжа — казалось, город находится в пальмовом лесу.

На деле же пальмами в большом количестве усажена лишь набережная. «Усадила» ее, выписав экзотические деревья из Африки, наша императрица Мария Александровна. И потому проспект в 1875 году получил — в честь представительницы царской фамилии — название Corso Imperatrice. А если пройти по отечественному следу дальше, он приведет к русской православной церкви, которую построили в центре Сан-Ремо в 1913 году. Тогда наша аристократия активно посещала курорт и селилась в его окрестностях. Сегодня же русскую речь идентифицируют исключительно в элитном магазине, где продаются коллекционные кожаные сумки, портмоне и прочие аксессуары. По крайней мере, это было единственное место в городе, где, прислушавшись к нашему с Маринкой разговору, спросили: «Вы из России?» Остальное население Сан-Ремо опознать нашу родную речь было не состоянии и сильно удивлялось, узнав — кто мы есть.

Но я забегаю вперед.

Сейчас мы пытались найти дорогу к завтраку. Есть хотелось до сумасшествия, а древний подземный тоннель никак не находился. Видать, после того как мы по нему прошли, его окончательно засыпало землей… А, вот он. Позвольте, это не он. Ну, хорошо, пойдем по этому, не пропадать же переходу…

В отеле на ресепшене у нас поинтересовались: где ж это мы были в такую рань? Ответ «На пляже!» привел девушку-портье в недоумение. «На пляже?» — переспросила она. «На пляже!» — подтвердила я. «А как вы туда попали?» — продолжила изумляться портьиха. «Давайте карандаш — начерчу!» — ответила я. Пока я чертила, она переводила взгляд с листа бумаги на меня, на Маринку и обратно, а потом радостно произнесла: «А! Вы здесь уже не в первый раз и знаете местность!» «В первый! — завершила я рисунок. — Просто Вы не пробовали пройти по Замоскворечью во время капитального сноса старых домов».

При воспоминании о разрушительной силе московских чинуш нам с Маринкой стало как-то грустно. Черт возьми, вот здесь, в Италии, старый город — есть старый город! Иногда в запущенном состоянии, но он есть! А у нас… Ладно, перефразируя Скарлетт О’Хара — недалекая тетка, но умные мысли все же были — «не будем думать об этом сейчас, пойдем лучше позавтракаем».

После завтрака жизнь снова окрасилась в цвета лигурийского побережья, и мы сподобились навестить порт, где швартовались частные яхты. Топали мы по нему очень долго, даже дольше, чем по сан-ремовской станции. Выбрали себе несколько яхт. Повздыхали. Узрели рядом с портом дикий пляж — решили позагорать. Продирались к нему по таким лабиринтам, которые не снились и одесским катакомбам в районе села Нерубайское. Продрались. Расположились на гальке. «Дорогу запомнила?» — спросила Маринка. «Не-а», — запустила я плоским камнем по гребню волны. «А ну и ладно», — надвинула бейсболку на глаза Маринка. И мы приступили к принятию солнечных ванн.

Как мы оттуда попали обратно в город — я бы уже начертить не смогла. Зато каким-то образом мы очутились у старой станции, в здании которой нынче располагается публичная библиотека. Протусовались на набережной до вечера. Познакомились с португальскими студентами, которые оккупировали значительную часть парапета и бренчали на гитарах мелодии и ритмы зарубежной эстрады. Затем с удивлением узнали от загулявшей здесь же компании французов, некогда работавших на ралли Сан-Ремо, что на нашей драгоценной серпантинистой Корсике тоже проходят ралли (не иначе — выездной клуб самоубийц!). И на закате отправились ужинать в уже известный нам ресторанчик.

Заказали спагетти alla Carbonara и по бокалу Chianti Ruffino, и уставились в телевизор — играли футбольные команды Ниццы и Аяччо. Мы с Маринкой так болели за Аяччо, что хозяин заведения, проходя мимо нас, улыбался до ушей — корсиканец, что ли? Но мы еще вели себя прилично. Главное шоу началось, когда в помещение вломилась толпа «гонщиков» с набережной. Нет, мы к ним не присоединились. Лишь в ответ на приглашение придвинуть столик к четырем уже сдвинутым ими — подняли бокалы за здоровье машин и болидов, гонок F1 и ралли «Париж-Дакар». Когда же Ницца с Аяччо сыграли вничью — мы попрощались с гоп-компанией и хозяином. Глаза закрывались, и жутко хотелось по-человечески выспаться перед завтрашней поездкой в Монако.