ПОЙМАТЬ РЭКЕТИРА,                                                            или КАК ПРАВИЛЬНО СКУЧАТЬ НА РИВЬЕРЕ

14-05. Генуэзский вокзал. Бросаем вещи на соседку — даму с детьми. Выходим подышать воздухом. Успеваю добежать до вокзального здания, купить два бутерброда и две банки местной фанты. Поезд трогается.

Через десять минут после того, как мимо окон проплыл увешанный бельем жилой дом, вплотную стоящий к металлическим вокзальным конструкциям, дверь в вагон отворилась… И до нас донесся аромат кофе! В подъехавшей тележке были еще и бутерброды, и шоколад, и салаты… А кофе был — не растворимый, а молотый!

В общем, мы решили оставить 15 евро на такси, а на остальное — накупили еды. Впереди было два с половиной часа езды до Сан-Ремо. С левой стороны поезда синело спокойное море, в небе желтело яркое солнце, по обе стороны поезда зеленели деревья. Строго говоря, все это синело, желтело и зеленело тогда, когда по обе стороны поезда не чернели тоннели. Настроение с каждой минутой повышалось. Последнему обстоятельству немало способствовали итальянские граждане, которые неповторимо общались друг с другом на своем неповторимом языке. Даже Маришка, которая не столь двинута на этой стране, как я, сидела и заворожено слушала непонятные ей звуковые конструкции как музыку. А некоторое время спустя она хлебнула остывший кофе и изрекла:

— Фестиваль песни, блин.

И тут из динамиков раздалось объявление: подъезжаем на станцию Сан-Ремо. Глянули в окошко — тоннель. Поезд начал тормозить — все равно тоннель, хоть ты удавись. Поезд затормозил. Мы вышли на платформу, огляделись. М-да. Окружающая действительность сильно отличается от тех а-ля русских полустанков, что мы оставили за собой.

16-40. Станция Сан-Ремо. Похоже на метро. Прощаемся с проводником. Идем к выходу. Долго идем.

Четверть часа спустя Марину посетило «образное мышление»:

— По-моему, мы уже где-то под Ла-Маншем… Пора бы и Англии показаться.

Еще через пять минут мы увеличили скорость, перекочевав на одну из движущихся дорожек. Сильно это не помогло, так как дорожка была последней. Мы увидели солнечный свет и порысили к нему.