…ГОРДО РЕЕТ БУРЕВЕСТНИК

8 октября

11-30

Переговаривались с инвесторами. Дошла очередь до моего издательского фронта. Пригласили айтишника. Тот явился с пофигистско-сумеречным фэйсом. На фэйсе — отчетливая надпись: «Кто не эппл, тот — лузер». Уже с порога моментально вычислил врага. Им оказалась я.

Вопрос о технических возможностях и совместимостях также решился мгновенно. Айтишник схавал меня непередаваемо-айтишным взглядом и вместе с косточками выплюнул фразу:

— А что у вас за винда?

Винда. Это при президенте компании… Ладно, отвечу.

— Икспя.

У вице-президента по экономической безопасности почему-то покраснели уши.

Айтишник уставился на меня непередаваемо-айтишным взглядом, пробурчал «Сойдет», развернулся и направился к выходу из переговорной.

Президент помял в руках бумажку со стратегией и сказал:

— Какой… диалог. О чем?

— Так… — махнула я, — о своем, о девичьем.

Айтишник притормозил, обернулся, непередаваемо-айтишным взглядом умножил меня на ноль и вышел из помещения.

14-45

Приехала в редакцию пообщаться с генеральной. Пообщалась. Нет, с бабами работать нельзя! Много суеты, в результате — «ой, а что это за лишние винтики».

Злая вышла в коридор. Из холла крадучись пробирался и расползался во все стороны убивающий лошадь туман. Выглянула в холл.

У лифта щелкал зажигалкой дезигнер Кирюша. При виде меня он подпрыгнул до полуразобранного каким-то мудрым валенком потолка и возопил:

— Здарова, ведьмочка, как жизнь?!

А так не видно? Я гневно посмотрела на Кирюшу и с выражением начала объяснять.

— Над! седой равниной моря… ветер ТУЧИ собирает.

Кирюша застыл с возгоревшимся из искры пламенем.

— Между… тучами и морем ГОРДО! реет буревестник.

Очки у Кирюши грянули со лба на нос.

— Дай, дружище, сигарету, что торчит сейчас из пачки. Или станет всем хреново… и тебе, и всем пингвинам.

Кирюша мотнул головой и пришел в себя.

— Погоди, ведь ты не куришь…

— Ну и что?! Тебе не пофиг?

— Будет пофиг, если кто-то принесет из бара кофе.

Хам, однако.

— Буревестник гордо реет между тучами и морем, — возмущенно пояснила я. — И ему у стойки бара делать нечего вообще-то…

— Народ, вам нужен броневик и пара матюгальников.

Это кто сказал?

Мы повернулись. В двух шагах от нас вырисовывалась из тумана и восхищенно сияла фарами секретарша Мила.

— Потрясающе, — пропела она, — практически поэзия Серебряного века.

Кирюша поправил очки и высокомерно добавил дыму в пространство. В пространстве теперь можно было вешать тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий».

Я вытащила из Кириной пачки сигарету. Где Милочка нашла Серебряный век? Плохо мы еще воспитываем нашу молодежь. Я манерно зажала сигарету пальцами, уставилась в черную дыру потолка и затянула:

— Я стою на асфальте, в лыжи обутый…

— …То ли лыжи плохие, — заунывно подхватил Кирюша, — то ли я …

Милочка впала в транс.

— Вот это ближе к Серебряному веку, — кивнула я и стряхнула пепел на Кирины драные джинсы. — Фактически Гумилев.